Лиз Коли - Красотка 13
– «Скорую помощь»? – пропищала ты. – Я в полном порядке. Мне не нужна «скорая». – А потом ты залепетала, как ребенок: – Может быть, моде Биллу, этому мерзкому ничтожеству, нужна «скорая помощь». Да, надеюсь, что нужна.
Это из тебя выплеснулась радость Болтушки. Девочка была счастлива такому повороту судьбы.
– Ну и у кого теперь будут неприятности? – сказала она, язвительно усмехнувшись.
– О Митч, разреши ей подняться. Позволь мне поддержать ее! – взмолилась мама.
– Марджи, прошу тебя. Просто… Я держу ее.
– Папа, ты делаешь мне больно, – пожаловалась ты.
Его глаза наполнились слезами, и он немного ослабил хватку, однако все еще крепко держал тебя.
Билл смотрел на тебя сверху вниз с притворной жалостью.
– Бедный ребенок! Такой сильный психический припадок! Мне доводилось видеть такое в армии. Она не понимает, что говорит. Несет всякий бред, – сказал он.
Ангел снова выдвинулся вперед. Его рокочущий голос пробился сквозь смятение и замешательство:
– Ты мерзкий обманщик! Ты домогался ее, заставлял заниматься с тобой сексом. Много лет подряд.
У него словно прибавилось сил, и он, изогнувшись, вырвался из рук отца. Он вскочил на ноги в неистовой ярости и потянулся за своим украшенным драгоценными камнями мечом, который здесь, во внутреннем мире, висел у него на боку. Однако вместо ножен его рука нащупала только ремень твоих голубых джинсов. Его черные глаза остановились на подставке для ножей, которая стояла возле раковины.
– Что она говорит? – спросила бабушка.
Ангел протянул руку к подставке.
– Берегитесь! – крикнул Билл. – Отойдите немедленно! Я задержу ее.
Послышались звуки сирены «скорой помощи», и мама побежала открывать дверь.
Билл набросился на тебя, на Ангела, на Болтушку, все сцепились в один большой клубок. Он ударил тебя в живот и заломил руку за спину.
– Успокоительное! – крикнул он входившим в дом врачам. – Быстрее! Уложите ее на пол.
Мы почувствовали острую, резкую боль, словно кто-то ущипнул нас за руку, а потом все погрузилось во мрак.
Глава 13
Противоборство
Энджи проснулась в чистой белой постели, в чистой белой комнате с зелеными шторами. В голове была звенящая пустота, а перед глазами туман. Где она находится? Постепенно туман рассеялся, и она увидела, что рядом с ее кроватью стоит стул, а на нем сидит какая-то женщина. Она спала, склонив голову набок.
– Мама? – прохрипела Энджи, с трудом разлепив пересохшие губы.
Вскочив со стула, мама села на край кровати. Она сжала руку дочери. Энджи увидела на своих запястьях мягкие кожаные ремни. В уголке ее глаза выступила слеза и, соскользнув с ресницы, покатилась по щеке. Энджи этого даже не заметила.
– Что случилось? Что я сделала? Меня арестовали? – спросила она.
Мама погладила ее по лбу.
– Нет, дорогая. Ты под наблюдением. Что-то спровоцировало приступ агрессии. Мы боялись, что ты можешь поранить себя или кого-нибудь еще. Тебе целый день кололи успокоительное. Доктору Грант пришлось спешно вернуться в город, спасибо ей за это, у нее доброе сердце. Они провели еще одну процедуру. Ведь это тебе, кажется, помогает.
– Она еще здесь? – спросила Энджи.
Ей крайне необходимо было поговорить с доктором. Только она могла объяснить Энджи, что с ней случилось.
Мама посмотрела на свои наручные часы.
– Она сказала, что скоро вернется. Я думаю, что она пошла выпить чашечку кофе. Ей пришлось дежурить возле твоей постели. Она не спала всю ночь.
Энджи вздрогнула.
– Прости меня, мама.
– Могу тебе сообщить радостную новость: с рукой Билла все будет в порядке. Нервы и артерии не задеты. Ему наложили несколько швов и плотную марлевую повязку. Сломанные пальцы, конечно, будут заживать дольше, но кости срастутся и пальцы снова выпрямятся. Так доктор сказал.
Энджи молчала. Ее лицо напоминало каменную маску.
– Энджи, неужели ты не рада? Рана, которую ты ему нанесла, оказалась легкой, и он сказал, что прощает тебя.
Энджи почувствовала, что у нее скрутило живот.
– Он меня прощает! – возмутилась она и в бессильной ярости дернула ремни. – Да пошел он к черту!
– Успокойся, Энджи, или я вызову медсестру и она снова вколет тебе успокоительное, – предупредила мама.
Энджи похолодела он ужаса.
– Мама, этот парень несколько лет подряд заставлял меня выполнять все его сексуальные капризы, он развращал меня. Это происходило каждую пятницу, когда он оставался со мной наедине. Да он настоящий дьявол! Я просто не знала, как сказать об этом тебе и папе.
Взгляд у мамы был добрым, понимающим. Однако Энджи ожидала от нее совершенно другой реакции.
– Бедная девочка, ты совершенно запуталась, – сказала она. – Билл предупредил, что ты будешь говорить что-нибудь в этом роде. В твоей голове все смешалось, и ты приняла его за того мужчину, который похитил тебя, который бил и насиловал тебя. – Она обхватила ладонями лицо Энджи. – Вспомни, это был тот страшный человек, а не твой дядя Билл.
До чего же подлым оказался этот негодяй! Слезы ручьем покатились по твоим щекам. Это были не твои слезы. Плакал кто-то другой. Энджи так устала, что уже не могла ни плакать, ни кричать.
– Да пойми же ты, мама, что это именно модя Билл, которого я любила и которому верила, насиловал и мучил меня несколько лет подряд!
Мама тряхнула головой, словно пыталась отогнать от себя неприятные мысли.
– Но ведь тебе тогда было всего шесть лет, дорогая. Он был еще маленьким мальчиком. Ты хочешь, чтобы я поверила в то, что он каждую пятницу заставлял тебя заниматься с ним сексом? И это продолжалось несколько лет подряд?
– Да.
Мама все еще слегка мотала головой. Похоже, она отказывалась верить в то, что только что услышала.
– И ты все это время молчала и ни разу даже не попыталась как-то намекнуть, дать нам понять, что происходит что-то ужасное? Но почему?
После того как Болтушка рассказала Энджи свою историю, она сама тысячу раз задавала себе этот вопрос.
– Потому что он взял с меня слово, что я буду молчать, – сказала она.
– О, дорогая моя, у тебя в голове действительно сплошная путаница! – Мама озабоченно нахмурила лоб. – Наш Билл никогда бы не смог обидеть тебя. Если бы ты знала, как он волновался за тебя, хотя сам буквально истекал кровью. Просто у тебя в голове произошло небольшое помутнение, вот и все.
Она протянула руку, чтобы погладить Энджи по голове.
Энджи отстранилась от нее. По маминому лицу было видно, что она уже вынесла вердикт: совершенно неправдоподобная история, а точнее, полный бред. Вот черт! Почему она верит ему и не верит собственной дочери? Энджи отвернулась от матери.
– Я хочу увидеть доктора Грант, – сказала она в подушку. – Уходи, прошу тебя.
Мама чуть слышно вздохнула, и Энджи поняла, что она обиделась. Вскоре она ушла.
Следующие десять минут тянулись так долго, что показались Энджи десятью часами. Посмотрев на ремни, которыми были привязаны к кровати ее руки и ноги, Энджи вспомнила о том, что в приступе гнева рассказала ей Маленькая женушка о ее жизни в неволе. Энджи заглянула в свое подсознание, чтобы узнать, кто из ее двойников там сейчас находится, однако никого не обнаружила. Все они испуганно прятались по углам. Внутри было тихо. Возможно, это было побочным эффектом действия успокоительных препаратов.
Наконец доктор Грант, постучав в дверь, вошла в палату. Она села на тот стул, на котором сидела мама.
– Должно быть, ты смертельно испугалась, когда твои двойники таким ужасным образом проявили себя перед твоей семьей, – предположила она. – Что же произошло? Может быть, на тебя бурным потоком нахлынули воспоминания?
– Я, наверное, совершила большую глупость, не рассказав вам обо всем раньше, – сказала Энджи. – Если бы я это сделала, то, может быть, ничего бы и не случилось.
– Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. – Доктор Грант вздохнула.
Как, однако, замечательно, что она всегда говорит ровным, спокойным тоном. Ни тебе упреков, ни осуждения.
– Так что же я должна узнать такого, чего не знала раньше? – спросила она.
– Вы не могли бы развязать меня? А то в таком положении я чувствую себя беззащитной и жалкой.
Доктор Грант наконец заметила ремни.
– О господи! Конечно, я сейчас развяжу тебя, – сказала она. – Зачем они это сделали? Я не давала такого распоряжения.
– Даю слово, что вам нечего бояться. В палате нет никаких острых предметов.
Доктор Грант улыбнулась.
– Да, ничего такого нет. – Она освободила правую руку Энджи. – Итак, я слушаю тебя.
